"Когда ты силён, заставь их думать, что ты слаб; когда ты слаб, заставь их думать, что ты силён. Оставляй приманки, чтобы заманить врага. Притворяйся, что царит беспорядок, и затем сокруши его".
Сунь Цзы
"...право в этом мире оспаривается только между равными по силе, при этом сильные делают то, что могут, а слабые терпят то, что должны".
Фукидид, "История Пелопоннесской войны"
Саммит без итоговых документов
18 августа 2025 года президент Дональд Трамп принял президента Украины Владимира Зеленского и семерых европейских лидеров в Белом доме, чтобы обсудить сценарий окончания войны в Украине. Встреча, "прошедшая в теплой и сердечной обстановке", не привела ни к прекращению огня, ни к обсуждению контуров мирного соглашения, но зато продемонстрировала подводные течения более глубокой дипломатической игры. Президент России Владимир Путин, отсутствовавший в Белом доме, но незримо присутствовавший даже в его кулуарах и туалетах, с циничным удовольствием продолжает использовать сложную стратегию переговоров, основанную на методичке главы МИД СССР "мистера нет" Андрея Громыко, дополненную технологией рефлексивного управления, чтобы направлять Трампа (и подтанцовывающих ему европейскому и американскому бомонду) к целям Кремля, позволяя ему при этом верить, что он является посредником, и уже близок к получению Нобелевской премии мира, которая ему должна непременно свалиться в руки уже в этом году.
Призрак Громыко: советское искусство выдавливания победы
Громыко свёл свой подход в дипломатии к формуле: "Вот когда вы получите половину или две трети того, чего у вас до этого не было, тогда можете считать себя дипломатом". Его три правила – требовать максимума, выдвигать ультиматумы, подкреплённые силой, и никогда не уступать, добиваясь еще большего – сформировали переговорную практику советского Кремля как терпеливый, но в основном силовой процесс. Путин, воспитанный в этой традиции, адаптирует принципы Громыко и использует рефлексивное управление – психологическую тактику, которая исподволь направляет противников к целям Москвы, как раз об этом итоге встречи написал политический философ Александр Морозов. Разработанная советским и американским математиком и психологом Владимиром Лефевром, эта стратегия переговоров в СССР противопоставлялась теории игр, принятой в американской дипломатии для выработки решений. А в этот раз Белом доме влияние Путина стало угрожающим, поскольку Трамп после малорезультативного саммита в Анкоридже опять изменил свое же решение и предложил трехстороннюю встречу с Путиным и Зеленским – шаг, соответствующий предпочтению России к прямым переговорам (Трампопутину осталось совместно подработать вопрос, чтобы Зеленского на них не оказалось), которые отодвигают на второй план участие европейцев, что, безусловно, направлено на раскол европейского единства.
Легитимность компромисса: как продать войну, которую не выиграл?
Война в Украине уже перешла в фазу, где решения принимаются не столько на переговорах – они моделируются по тому, как будут восприняты внутри стран. Не случайно многие участники саммита больше говорили о безопасности, чем о территориях. Ведь каждый из них – от Трампа до Зеленского – думает уже не только о границах, но и о восприятии. Зеленский, отказываясь от уступок, думает не только о Конституции, но и о собственной электоральной устойчивости. Он понимает, что любые линии на карте должны сначала пройти через восприятие украинского общества и элит. Особенно на фоне накопившейся усталости, ротации во власти, давления фронта.
Путин – наоборот. Он заперт между инфляцией своих максималистских заявлений и реальностью, в которой Украина фактически получает аналоги 5-й статьи НАТО без формального вступления в альянс. Станет ли он врать снова, как в 2002 году, на встрече с Леонидом Кучмой, что не возражает против вступления Украины в НАТО, и ведь это же он повторил на саммите НАТО в том же году? Или ему придётся "продавать" компромисс – как победу, как перемирие, как ловушку для Запада?
Проблема в том, что для России любой компромисс более разрушителен, чем продолжение войны, поскольку в условиях, когда пропагандой выжжено все поле для рефлексии, любое движение к уступке воспринимается как поражение, а любой мир – как капитуляция. Россия дошла до состояния, когда сама она не выдержит той "победы", которую ей предложит компромисс, воспринимаемый только как слабость. Это уже не вопрос Путина – это вопрос разрыва её идентичности и разложения связующего ее мифа, и тогда любая попытка достичь мира может оказаться последним ударом по давно изъеденному каркасу государственности.
Суть встречи: гарантии безопасности на фоне цинизма
Главным итогом встречи стало сосредоточение внимания на гарантиях безопасности для Украины, продвигаемых европейскими лидерами и Зеленским. Яркая метафора президента Финляндии Александра Стубба об Украине как о "бастионе против гуннов" и сравнение канцлера Германии Фридриха Мерца требований России по Донбассу с уступкой США Флориды подчеркнули отказ от территориальных уступок без железной защиты.
Тем не менее, явная открытость Трампа к обсуждению признания Крыма и захваченных частей Донбасса предполагает учет мнения Кремля. Выдвигая максималистские требования – полную аннексию территорий, нейтралитет Украины, денацификацию и демилитаризацию – Путин создаёт переговорный коридор, где частичные уступки, такие как замороженная линия фронта, выглядят как компромиссы, но служат в первую очередь интересам Кремля. Это, опять-таки, похоже на стратегию Громыко, направленную на обеспечение постепенных успехов при сохранении давления, что видно на примере российских наступлений на поле боя, включая неоднократные сообщения о взятии Часова Яра – но не видно за 3,5 года войны.
Контратака Европы: единство против разобщённости
Сила Европы за столом переговоров заключалась не только в единстве лидеров, но и в том, кто именно представлял Европу – и кто её больше не представлял, то есть важно подчеркнуть, кого не было на встрече. Среди участников не было ни Ангелы Меркель, ни Николя Саркози, ни Сильвио Берлускони. Отсутствие этих исторических фигур неслучайно: именно они в своё время заложили основу европейской податливости перед Путиным, будь то Nord Stream, сомнительные обеды в Сочи или декларации о "недопустимости изоляции России". Их наследие – это десятилетия проникновения России в европейскую энергетику, политику, культуру.
Именно поэтому нынешний состав – Мелони, Мерц, Стармер, Стубб и, конечно, Зеленский – стал символом не реверансов, а активной и уверенной осторожности, почти отстраненности. Это уже не та Европа, которая сдаёт позиции, а та, которая планирует активно сдерживать РФ и уже в спокойном стиле наращивает свою обороноспособность. Она не только по-другому говорит – она уже по-другому воспринимается и Трампом, и Кремлем, истерично пытающимся не допустить ее влияния на переговорах. И она гораздо лучше понимает, как действует Кремль. В этом и есть исторический сдвиг – не в документах, а в лицах.
Важно и другое: не нашлось места за этим столом и для привычных "внутренних расшатывателей Европы", вроде Виктора Орбана. Несмотря на его фанатичную любовь к Трампу, несмотря на позиционирование себя как европейского лидера, Орбан не был приглашён, и это – важный жест. Трамп не стал диктовать состав европейской делегации, не навязывал участников и не "тасовал" колоду, приглашая заведомо прокремлёвские фигуры. Это было бы прямым повторением сценария вмешательства – когда агент влияния, формально представляющий Европу, действует в Белом доме в интересах Путина. И отказ от подобной манипуляции говорит о том, что даже для кремлёвского рефлексивного управления существует предел, который саммит не перешёл.
Парадоксально, но именно то, что Трамп не пригласил Орбана, усилило доверие европейских лидеров к этому формату: не потому, что Трамп внезапно стал надпартийным – а потому, что он признал суверенность Европы в своём Белом доме. Именно это вынужденное признание наличия еще одного крупного геополитического центра и не давало ему сил назвать их "союзниками" на всем протяжении встречи, что выдаёт уязвимость, на которую Путин ещё не раз сможет давить, стараясь расколоть трансатлантическое партнёрство.
В целом европейские лидеры в Вашингтоне продемонстрировали стратегическую сплочённость и противодействие стремлению Путина расколоть единство Запада. Эммануэль Макрон и Кир Стармер подчеркнули важность "прочного и надёжного мирного соглашения", в то время как Джорджия Мелони выступала за гарантии безопасности, аналогичные статье 5-й НАТО для Украины. Это единство, казалось бы, подрывает цель Путина изолировать США от Европы – тактику эксплуатации разногласий между ЕС и США, которая еще во времена СССР была доведена до совершенства. Европейцы и их законная часть – Зеленский, зная об этом, втянули Трампа в обсуждение военных гарантий, на время выведя Трампа из лабиринтов и коридоров Путина.
Баланс Зеленского: прагматизм без потери принципов
Зеленский провёл саммит с дипломатической тонкостью, отвергнув территориальные обмены как неконституционные и согласившись на предложение Трампа о трёхсторонней встрече. Этот прагматизм, в сочетании с благодарностью Мелании Трамп за символическую, но важную поддержку Украины (возврат украденных Россией детей) и подчеркиванию приоритета военной помощи США, позволили ему избежать обвинений в препятствовании к заключению мирного соглашения.
В отличие от манипулятивной гибкости Путина, подход Зеленского отражает законную необходимость, а не цинизм, что в принципе соответствует искусству Громыко казаться уступчивым, одновременно защищая основные интересы. Его настойчивость в отношении гарантий безопасности до любых переговоров о территориальных уступках подчеркивает решимость Украины противостоять путинской системе, даже несмотря на то, что постоянные колебания Трампа "делают нервы" Киеву как органической части Европы.
Финляндизация как возможный сценарий для Украины
Присутствие Александра Стубба в Белом доме имело не только символическое значение, но и отсылку к историческому опыту самой Финляндии: потеряв в 1940-х часть своих территорий, она не признала окончательно их утрату, но при этом сумела сохранить суверенитет и встроиться в западную архитектуру безопасности и процветания.
Сегодня Финляндия – член ЕС и НАТО, с высоким уровнем жизни и крепкими институтами. Для Украины этот опыт всё чаще звучит как метафора: даже потеряв нечто на карте, можно выиграть в развитии, безопасности и будущем. Именно этого страшится Путин: что Украина, получившая инвестиции Европы и США (и Китая!), превратится в новую витрину, на которую будут смотреть через построенный Кремлем забор миллионы россиян – так же, как когда-то жители СССР с завистью смотрели на соседние страны. В этом и заключается скрытый нерв нынешнего противостояния: речь идёт не о том, чтобы "проиграть" или "выиграть" территории, а о том, какая модель окажется привлекательнее для будущих поколений. Если Финляндия стала примером того, что компромисс не равен поражению, то Украина может стать примером того, что сопротивление и стойкость ведут к возрождению, процветанию и силе, и – интеграции в Европу.
Коридор Путина: рефлексивное управление во всей красе
Рефлексивное управление Путина отношениями с Трампом, дополняющее правила Громыко, доминирует в подтексте саммита. Известна ведь притча как кошка загнала льва в клетку! Позволяя Трампу видеть себя "львом", создающим историческую сделку, Путин подталкивает его в клетку – к целям Кремля, состоящим в легитимации территориальных приобретений – не обязуясь при этом прекратить войну.
Первое правило Громыко – "требуй максимума" – звучит в предварительных условиях Путина, которые он повторяет с июня 2024 года.
Его второе правило: использование ультиматумов – проявляется в отказе России от развертывания войск НАТО, представляя переговоры как единственную альтернативу эскалации.
Третье правило – никогда не уступать, но извлечь больше, чем уже имеешь – проявляется в минимальных жестах Путина, таких как предложения по ограниченному прекращению огня по энергетической инфраструктуре, при одновременном военном продвижении на земле.
Телефонный звонок Трампа Путину во время встречи союзников в Белом доме и предложение Путина принять Зеленского в Москве прекрасно иллюстрируют то, как Путин позволяет Трампу верить, что именно он управляет процессом, в то время как по факту Кремль диктует свои условия. С другой стороны, если рефлексивное управление Путина когда-то и выглядело как шахматная партия, то сегодня оно напоминает лихорадочные шаги. После провального саммита в Анкоридже и в преддверии возможных европейских гарантий безопасности Украине, Путин не сходит с телефона, лихорадочно обзванивая всех, кто ещё поднимает трубку – от лидеров ЮАР и Таджикистана до Казахстана, Турции, Аргентины и Сербии. Звонки становятся не инструментом воздействия, а симптомом политического одиночества. Это уже похоже не на державную дипломатию, а на советскую буффонаду: как героиня фильма "Иван Васильевич меняет профессию", он словно повторяет: "Я сейчас улетаю в Гагры! С самим Якиным!". А значит, желание рулить повесткой дня сменяется тревожной комичностью.
На фоне этого – всё более очевидна разница между иллюзией глобального влияния и реальным отсутствием рычагов. Пока список дипломатических побед у Путина скуден. Но есть один пункт, где ему удалось проявить мастерство – он убедил Трампа, что голосование по почте есть только в США. Один дед, далекий от реальности, обманул другого, столь же далёкого от реальности, внушив ему, что Германия, Швейцария, Южная Корея и десятки других стран будто бы вовсе не знают этой практики. Результат оказался впечатляющим: Трамп, утратив нить стратегического диалога, зациклился на этой идее, как на личной травме 2020 года. Для него это не вопрос выборов, а вопрос сна: "а вдруг тогда меня действительно обманули?" И вот в этом, пожалуй, и заключается самая заметная "победа" Путина за всё время переговоров – он подбросил Трампу ложку дёгтя, которая теперь не даёт ему покоя. Всё остальное меркнет на фоне этого мелкого, но мастерского отвлечения внимания. Вполне вариант для "побед" Громыко.
Китай как арбитр коридоров и поражений
Остаётся и ещё один будто бы не приглашенный участник – Китай, чьи интересы в войне России противоречивы. С одной стороны, Пекин заинтересован в стабильной, пусть даже пронатовской Украине, как транзитной зоне для своих товаров и сухопутных маршрутов в Европу. Именно поэтому Китай активно инвестировал в украинскую логистику до 2022 года и неоднократно пытался навязать собственный формат мирных инициатив – нейтральный, но не антироссийский. С другой стороны, Китай – носитель целого портфеля небольших геополитических проигрышей в последнее время: в Южном Кавказе (Армения, Азербайджан и Зангезурский коридор), в Центральной Азии, в Микронезии, во всех проигрышах Ирана, как своего глобального прокси – везде, где американская или турецкая игра оказалась агрессивнее и быстрее.
Это ощущение геополитического отступления может побудить Пекин и далее толкать Москву на продолжение войны, чтобы сохранить лицо в системе ревизионизма. Поэтому позиция Китая в возможной финальной фазе конфликта – не наблюдательная, а расторговывающая. Он не будет спасать Путина, но и не допустит финала, который укрепит Запад. Он хочет Украину – но не победоносную, а функциональную. С этой точки зрения, Пекин будет всячески выторговывать "допуск к маршрутам" в обмен на сдержанность на мировой арене. То есть мир – если он будет – не только про Россию и Украину, но и про логистику Китая в 2030-х. И это – не считая вопроса Тайваня, для судьбы которого происходящее в отношении Украины и возможные реакции мирового сообщества является лакмусовой бумажкой.
Циничный горизонт: игра в задержки
Отсутствие прекращения огня или конкретной сделки на встрече в Вашингтоне подчеркивает стратегию Путина по затягиванию переговоров для перезагрузки ожиданий. Европейское единство и непоколебимость Зеленского обеспечили внимание к безопасности Украины. Но отказ Путина прекратить войну (что подтверждается заявлениями Москвы) ставит под сомнение любой возможный прогресс. Конечно, могут еще состояться и Стамбульский раунд, и трехсторонняя встреча (в ней мы сильно сомневаемся), но поэтапный подход Путина явно показывает его ставку на победу на поле боя и манипуляции транзакционными инстинктами Трампа (называемыми многими дипломатической наивностью), и все это направлено на подрыв решимости и унии Запада. То есть Трамп, полагая, что диктует сделку, на деле идёт по пути, проложенному Путиным: по своему хайвею – в путинский тупик. Конечно, его почитатели, например Майкл Гудвин из NY Post, по итогам встречи считают именно Трампа самым великим импрессарио Белого дома, но что-то нам подсказывает, что у №47 пока есть суфлер в Кремле.
Как увернуться от ловушки
Встреча в Белом доме 18 августа 2025 года высветила дипломатическую арену, на которой рефлексивное управление Путина, основанное на советской тактике, переигрывает транзакционную браваду Трампа. Европейское единство и решимость Зеленского пока еще служат противовесом, но отсутствие соглашения или итогового документа подчёркивает циничную игру Путина: поддерживать вовлечённость Трампа, обеспечивать частичные победы и перестраивать систему европейской безопасности по своим лекалам. Каковы перспективы? Профессор Иноземцев, к примеру, позитивно относится к итогам последней недели активности Трампа, отмечая положительную для Украины динамику запущенной им цепочки событий.
По другому сценарию – в Москве полагают, что Уиткоф и Дмитриев уже договорились: для совместного бизнеса война совсем не помеха, и важен процесс передачи власти от Путина к преемнику, который пусть и разбирается дальше, поскольку, когда раздражающий Запад Путин уйдет – с РФ снимут часть санкций.
Мы же скорее согласны с Дмитрием Шушариным, что "Война будет вестись до полного уничтожения Россией Украины и украинцев. Иной исход возможен только при безоговорочной капитуляции России и коренного изменения русской идентичности на протяжении жизни нескольких поколений. К сожалению, первый вариант более вероятен". Поэтому будут еще и еще переговоры, не приводящие ни к чему, и готовясь к ним Запад должен распознать ловушку, чтобы слабая РФ не загнала в клетку сильный Запад, как это уже неоднократно бывало.
Впрочем, в сегодняшней ситуации восхищаться Громыко или Путиным как-то странно, поскольку мы отлично знаем, чем закончилась эта "блестящая переговорная стратегия и дипломатия" Громыко – распадом той самой страны, в интересах которой он всю жизнь добивался от других невозможного на переговорах, расставляя фирменные ловушки. Получилось лихо – сама страна исчезла в его ловушке, а ведь говорят, что он ее очень любил, но выходит, что еще больше любил себя и свою роль в ней.
История повторяется, и думаем что так будет и на этот раз – увлекаясь процессом давления на Запад, кремлевские будут получать локальные победы, расставлять ловушки, но сами в них окажутся и пропустят историческое поражение, которое и определит контуры распада РФ. Надеемся, что ждать уже недолго, и Путин, восстанавливая советскую империю, сможет-таки повторить то, что у ее лидеров получилось блестяще и окончательно, когда они в 1991 году превратили СССР в "страну, которой нет". Ведь получится и у Путина, не так ли?
